такое кино
Тропы. Глава одиннадцатая
Они встретились на той же лавочке, под акацией, где когда-то читали чужие письма и делили между собой тишину.
Вечер был прозрачный, как вода в стакане, и в этом прозрачном воздухе всё казалось чуть более настоящим, чем обычно.
Вэньбо пришёл первым. Он сидел, уткнувшись в телефон, но, когда подошёл Дэшэн, убрал его в карман. Лицо было усталым, взгляд — рассеянным, как у человека, который уже одной ногой в другом городе.
Дэшэн сел рядом. Воздух между ними был холодным и плотным.
— Я говорил с ним. Это наверняка она, Мэй Линь, — начал Дэшэн, и слова его, полные ночного разговора, казались неуместно горячими в этом остывающем дне. — С внуком Морозова. Он сказал, дед всегда хранил её фотографию. Думаю, он приезжал тогда в Пекин, чтобы её найти.
Вэньбо не поднял головы.
— Нашёл? — его вопрос был коротким, прагматичным.
— Нет. Но знаешь… он говорил родным, что пишет мемуары. А после смерти нашли только пачки чистой бумаги. И один лист. На нём было написано одно слово. «Прости».
Дэшэн замолчал, ожидая реакции. Но Вэньбо, казалось, слушал не его, а что-то другое, звучавшее только внутри него самого.
— Ты тоже меня прости, — сказал он наконец, так же тихо. — Мы завтра улетаем.
Дэшэн не сразу понял.
— Куда?
— Сначала в Гонконг. Оттуда — в Штаты.
Слова были простыми, но они рушили мир.
— Почему так срочно? — только и смог выговорить Дэшэн.
— Родители сказали, что пора, — Вэньбо впервые поднял на него глаза, и во взгляде его была бесконечная, взрослая усталость. — Сказали, что нам здесь больше нечего делать. Что мы должны уехать.
— А Сянлю… ты ей сказал?
— Написал. Она не ответила.
Вэньбо достал из кармана флешку, положил её на скамейку между ними.
— Здесь ещё кое-что. Только никому не показывай, что здесь.
Он встал, не глядя на Дэшэна, и добавил:
— Провожать не надо. Мы улетаем рано утром.
Дэшэн смотрел на удаляющуюся спину друга, который шёл, не оглядываясь, растворяясь в вечернем городском свете.
Дэшэн остался сидеть один на холодной скамейке, сжимая в руке этот маленький, холодный ключ к ещё одной запертой двери. Он понимал: его друг не просто уехал. Он бежал. Бежал от страны, в которой прошлое оказалось тяжелее будущего. И теперь он, Дэшэн, остался единственным хранителем всех этих историй, всех этих призраков. Он остался один на этой тропе. Совсем один.