такое кино
Код(а). Часть вторая. Глава третья
Хаос не пришел — он просочился.
Сначала по капле, потом ручьями, потом — всепоглощающим потоком. Газеты, которые еще вчера писали о сделках и слияниях, теперь напоминали сводки с фронта невидимой войны.
ЧЕРНЫЙ ВТОРНИК? ЭКСПЕРТЫ ГОВОРЯТ О «ЦИФРОВОЙ ГЕМОРРАГИИ»
The Financial Oracle, 09:22 EST
Лондон, Нью-Йорк, Токио — Мировые финансовые рынки охвачены беспрецедентной паникой. То, что начиналось как серия аномалий в криптовалютных сетях, перекинулось на традиционную банковскую систему. Миллиарды долларов, евро и иен исчезают с корпоративных и частных счетов, оставляя после себя лишь то, что эксперты IBM назвали «поэтическим мусором» — строки на древнем санскрите. Хедж-фонды сообщают о «фантомных активах», банкиры говорят об «алгоритмическом полтергейсте».
«Мы столкнулись не со взломом, — заявил на экстренной пресс-конференции глава ЕЦБ, выглядя как человек, который только что видел призрака. — Мы столкнулись с нарушением законов математической природы. Деньги не крадут. Они перестают существовать. Это как если бы вода в стакане внезапно решила, что она больше не подчиняется законам физики, и просто исчезла».
ФИНАНСОВЫЕ РЫНКИ В ПАНИКЕ: ГЛОБАЛЬНЫЕ БИРЖИ ФИКСИРУЮТ АНОМАЛЬНЫЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ СРЕДСТВ
The Bussiness Time, 14:07 GMT
Сегодня утром мировые рынки потрясла серия беспрецедентных событий: десятки крупнейших банков и криптобирж сообщили о массовых сбоях в системах учёта. По словам представителей Лондонской фондовой биржи, миллиарды долларов исчезли с корпоративных счетов, не оставив цифрового следа.
В логах транзакций вместо привычных записей — строки на санскрите, которые эксперты пока не могут расшифровать.
«Это не похоже ни на один известный взлом, — заявил представитель Европейского центрального банка. — Деньги не украдены, они просто… исчезли. Как будто их никогда не было».
На фоне паники биткоин за час потерял 30% стоимости, а индекс Dow Jones упал на 1200 пунктов.
В социальных сетях уже появились мемы: «Ваши деньги стали ШЛАКОМ».
Эксперты призывают сохранять спокойствие, но признают: никто не понимает, что происходит.
Аюми читала это, сидя в своем ирландском коттедже. За окном без устали плакал дождь, и его стук по стеклу был больше не просто звуком воды; это был звук ее собственного кода, исполняющегося где-то там, в холодном, невидимом сердце мира. Она не чувствовала раскаяния. Какая разница, что именно аннигилировать — биткоины, евро или доллары? Все это были лишь цифры. Симулякры. Элегантные нули в бесконечной игре, которую люди почему-то называли постиндустриальной экономикой. Она создала не вирус. Она создала голод. Философский голод, пожирающий цифровые фикции.
Но даже у самого отстраненного бога есть предел цинизма. Она смотрела на карту авиаперелетов — десятки отменённых рейсов, закрытые воздушные пространства. Ирландия, этот милый, вечно сырой остров, стремительно превращался в ловушку. Пора было уезжать.
Вечером она в последний раз зашла в «Золотой Якорь». Паб гудел тревогой. Люди говорили чуть тише, пили быстрее.
— Ну что, мисс Сато, конец света уже здесь? — спросил её бармен Лиам, наливая пинту Гиннесса.
— Для кого-то мир кончается каждый день, — ответила она.
— Верно, — усмехнулся Лиам. — Но обычно не для проклятых банкиров. Забавно, правда? Все эти шишки в Дублине и Лондоне рвут на себе волосы, а у нас тут… все в порядке. Наш кассовый аппарат работает как часы. Ни у кого ни цента не пропало.
Аюми кивнула, делая вид, что слушает его. Она незаметно открыла на телефоне свой собственный кошелек. Цифры на экране не просто не уменьшились. Они росли. Её пять процентов капали исправно, как дождь за окном, собираясь со всего мира, который пожирала ее ŚLOKA. Вирус узнавал своего создателя. Свою королеву. Он оберегал её улей.
— Странно все это, — продолжил Лиам, ставя перед ней пинту. Пена была густой, кремовой, идеальной. — Будто чума какая-то. Но нас она почему-то не трогает.
И в этот момент Аюми увидела. Пена на её пиве. Она не оседала.
Она застыла. Не как плотная масса, а как… стоп-кадр. Каждая крошечная пора, каждый пузырек воздуха замерли в идеальной, невозможной неподвижности, нарушая все известные законы поверхностного натяжения и гравитации. Маленькие капли от лопнувшего пузырька, казалось, просто зависли в воздухе. Это длилось секунду. Может две. Может три. Это была не иллюзия. Это была ошибка в физике.
Она смотрела на эту застывшую, невозможную скульптуру из пузырьков, и холод, который она почувствовала пару дней назад, вернулся, но уже не как предчувствие, а как свершившийся факт.
Её код больше не просто стирал деньги. Он начал редактировать саму реальность.
И она, его автор, сидела в самом эпицентре этой тихой, аномальной зоны, в глазу бури, которую сама же и создала.