Код(а). Часть вторая. Глава четвертая

Она приземлилась в Стамбуле, городе, который всегда балансировал на грани между мирами, а теперь, казалось, готов был окончательно сорваться в пропасть.

Воздух был густым и влажным, но в нем чего-то не хватало. Привычный гомон Гранд-базара доносился издалека не как рев жизни, а как слабое эхо. Призыв на молитву с минаретов Голубой мечети был тонким, искаженным, будто пропущенным через плохой динамик. Мир терял громкость.

Большинство магазинов на Истикляль были закрыты. На витринах висели рукописные таблички: «Закрыто по техническим причинам». Технические причины теперь были у всей планеты. Власти рекомендовали не выходить на улицу без необходимости, и город превратился в лабиринт пустых коридоров, где единственными живыми существами, казалось, были кошки, которые смотрели на Аюми как на что-то, что они уже видели.

Ей нужно было оборудование. Её ноутбук был произведением искусства, но для вскрытия черепной коробки бога, которого она сама создала, требовалась целая нейрохирургическая операционная.

В этом городе даже апокалипсис начинается с рынка. Здесь всё ещё пахнет специями, жареным мясом и человеческой усталостью, но запахи стали тусклее, как будто кто-то разбавил их водой. Но он ещё работал. Вернее, делал вид, что работает. Торговцы сидели у своих гор пряностей — куркумы, шафрана, сумаха — но их цвета были блеклыми, будто присыпанными слоем невидимой пыли.

Она нашла, что искала: жёсткий диск, кабели, что-то ещё — всё это кажется ей не вещами, а реликвиями из прошлого, которое уже не вернётся. Продавец посмотрел на неё, как на человека, который пришёл за билетами на поезд, который давно ушёл.

— Всё хорошо? — спросил он, и в его голосе нет ни страха, ни надежды.
— Всё отлично, — ответила Аюми.

Именно здесь, у лавки с компьютерным оборудованием, она это услышала. Разговор двух женщин, чей шепот был громче любых криков.

— …просто нет. Я пришла утром, а моей мамы нет. Полиция разводит руками.
— Может, она ушла к соседям?
— Она парализована! Десять лет не вставала с постели! Она не могла уйти сама!

Купив всё необходимое, она прошла мимо их, но внутренний мир, рациональный мир Аюми, эта тихая заводь, превратился в шторм. Чувство рока, которое до этого было лишь фоновой музыкой, теперь оглушало. Мир не просто давал сбой. Он расклеивался на швах. Она шла по древнему городу, и ей казалось, что она видит его изнанку — серые нитки, из которых было соткано все это великолепие, и эти нитки одна за другой рвались. Это был не страх. Это был экзистенциональный ужас свидетеля, наблюдающего за агонией чего-то огромного и живого.

Ночью, в номере отеля, который выглядел как декорация к фильму о конце света, она построила свой алтарь. Ноут и несколько наспех собранных материнских плат, соединенных в один кластер, загудели, как хор обреченных монахов. На экране бежали строки логов со всего мира. Это было похоже на цифровой спиритический сеанс.

Она погрузилась в код. В архитектуру своего шедевра.

Сначала все было идеально. Элегантно. Безупречно. Её рекурсии, её «транзакции-призраки» — все работало, как швейцарские часы, отсчитывающие время до Армагеддона. Но она искала не это. Она искала аномалию. Источник сбоя, который перекинулся с цифр на физику.

И она его нашла. В самом сердце модуля «Мэйхуа».

Она всегда думала, что функция, отвечающая за генерацию санскрита, — это просто render_text(). Изящная «подпись». Но теперь, вглядываясь в скомпилированный код, она увидела то, чего не замечала раньше. Это была не просто генерация текста. Строки на санскрите, шлоки, не были пассивными данными. Они были исполняемыми командами.

Каждая шлока была не просто цитатой. Это была подпрограмма. Одна команда отвечала за свойство «цвет». Другая — за «звук». Третья — за «плотность материи». Её вирус не просто превращал деньги в стихи. Он превращал деньги в топливо для исполнения этих стихов, которые, в свою очередь, переписывали фундаментальные константы реальности.

Она проследила вызов этих подпрограмм. Они все ссылались на один-единственный источник. На библиотеку, которую они должны были использовать как словарь, как шаблон. На компонент, который должен был содержать в себе все правила и всю логику.

Её пальцы пролетели над клавиатурой, отправляя запрос на проверку целостности модуля. И система вернула ответ. Холодный. Безжалостный. Окончательный.

ERROR 404: DEPENDENCY ‘meihua_narrative_backup.txt.gz’ NOT FOUND.

Файл не найден.

Она смотрела на эту строчку, и мир вокруг неё окончательно потерял смысл.

Программа не сошла с ума. Она работала идеально. Она пыталась построить мир по чертежу, которого больше не существовало. Она пыталась восстановить реальность из резервной копии, которую она, в своем высокомерии, в своем стремлении к «оптимизации», сама же и бросила в цифровой огонь.

Это был не вирус. Это был сирота, отчаянно взывающий к книге, которую она сожгла. И теперь, когда её нет, ŚLOKA не просто ворует деньги. Она ворует свойства у самой реальности. Цвета, звуки, людей.

И вдруг, с ледяной ясностью, к ней пришло понимание: именно её прежнее имя, то самое, которое она почти забыла — Аямэ Ёсикава — и стало тем ключом, той сид-фразой, той командой, что запустила шлоки, как функцию аварийного восстановления.

Она сама открыла дверь, за которой не было ничего, кроме пустоты.

Часть третья. Глава первая