Операция «Бродячий пёс». Глава 7

Тентакли стратегического назначения

13:10 EST (02:10 по Пхеньяну). Пхеньян. Подземный бункер стратегического командования

В бункере царила атмосфера организованного, дисциплинированного мародёрства. Сирены не выли (электрик сдал старую проводку в металлолом неделю назад, а новую так и не привезли), но тревога висела в воздухе, густая и липкая, как соус в офицерской столовой. Генералы, ещё час назад с пеной у рта клявшиеся в верности идеям Чучхе и готовности умереть за Партию, теперь тащили в свои личные, особо защищённые отсеки самое ценное.

Асадолла Алави, он же Товарищ Ли, стоял в коридоре, прижавшись спиной к портрету Великого Вождя, выполненного в полный рост, и наблюдал, как мимо него пробегают солдаты с ящиками.

— Это что? — спросил он лейтенанта, который сгибался под тяжестью картонной коробки с надписью «Совершенно Секретно».
— Французский коньяк, товарищ Ли! Урожая 1995 года! Экспортный!
— А это? — он кивнул на следующего, тащившего мешок.
— Йод в таблетках и сушёный кальмар!
— А это? — он указал на полковника, который лично прижимал к груди стопку пластиковых кейсов.
— Коллекция DVD с немецкими обучающими фильмами по анатомии! Личный архив Любимого Руководителя! Золотой фонд нации!

Алави вздохнул. Ракета с ядерным двигателем летела к чёрту на кулички, мир балансировал на грани Третьей мировой, а эти идиоты спасали порнографию, алкоголь и закуску. Впрочем, подумал Алави с цинизмом человека, пережившего три режима, если ядерная зима все-таки наступит, эти три вещи станут самой твёрдой валютой. Дороже золота и урана.

Сам Алави не собирался сидеть в бетонном склепе и ждать, пока закончится коньяк или кислород. Ему нужно было валить. Прямо сейчас. Пока ракета не упала где-нибудь в Сибири или Иране, и не началась настоящая заварушка, в которой первым делом расстреляют иностранных консультантов как «нежелательных свидетелей».

Он зашёл в кабинет генерала Кима. Тот сидел под массивным дубовым столом и доедал второй чизбургер, нервно озираясь по сторонам.

— Генерал, — сказал Алави спокойно. — Мне нужен вертолёт.
— Зачем? — прочавкал Ким, роняя крошки на ордена. — Мы же в безопасности. Бетон — десять метров! Свинец! Мы переживём тут даже прямое попадание демократии!
— Мне нужно… эээ… проконтролировать доставку гуманитарной помощи. Из Японии.
— Какой помощи? Рис есть, я проверял.
— Стратегической, — Алави понизил голос до заговорщического шёпота. — Свежайшие крабы из Канадзавы. И новая партия… визуальных материалов. Японских. Без цензуры.

Глаза Кима загорелись в полумраке под столом так ярко, что могли бы осветить Пхеньян в ночь планового отключения электричества.

— Из Канадзавы? — переспросил он с придыханием. — Те самые, с икрой? Королевские?
— Именно. Но японцы отказываются грузить их на корабль. Боятся радиации и провокаций. Требуют личного присутствия… специалиста. Меня. Я единственный, кто умеет отличать краба от агента ЦРУ.
— А материалы? — Ким облизнулся. — Те самые, где… много щупалец?
— О да. Очень много. Тентакли стратегического назначения. Полное проникновение в тыл врага.

Ким с трудом вылез из-за стола, отряхивая брюки.

— Берите мой личный Ми-8. Он стоит на вертолётной площадке №3. Пилот знает маршрут.
— Какой маршрут? — уточнил Алави.
— Контрабандный, — подмигнул Ким. — Мы по нему возим суши для банкетов ЦК и запчасти для «Мерседесов». Летит низко над водой, ниже радаров. Американцы думают, это стая чаек. Позывной пилота — «Осьминог».

Алави вышел из кабинета, чувствуя, как по спине течёт холодный пот. «Осьминог». Он знал, кто это.

Это был Такеши-сан. Легенда теневого мира Восточной Азии. Человек, который в 90-е возил подержанные праворульные «Тойоты» во Владивосток, в 2000-е — иранскую нефть в обход санкций через Малайзию, а теперь — японское порно и крабов для северокорейской элиты. Алави знал его ещё по работе в ВЕВАК. Такеши был единственным японцем, который умел пить водку с русскими, торговаться с персами и врать корейцам одновременно, при этом цитируя хокку Басё.

Через десять минут Алави уже поднимался по трапу вертолёта, стоящего под маскировочной сеткой. Винты лениво вращались.

Пилот, лысый японец в шароварах и яркой гавайской рубашке с попугаями, надетой поверх кевларового бронежилета, обернулся. В кабине играл японский сити-поп 80-х — Plastic Love.

— Алави-сан? — удивился он, сдвигая авиаторские очки на лоб. — Давно не виделись. Я думал, вас расстреляли в Иране. Или повесили. Или вы стали аятоллой.
— Я тоже так думал, Такеши. Заводи свою шарманку. Летим в Канадзаву.
— За крабами? Или за гейшами?
— За свободой, Такеши. За свободой. И если у тебя есть с собой виски, наливай. Сегодня будет долгая ночь.

Вертолёт, чихнув дымом, поднялся в воздух, оставляя внизу паникующих генералов, ядерную кнопку, заляпанную жиром, и страну, которая готовилась к концу света, спасая самое дорогое — коллекцию хентая.

Алави смотрел в иллюминатор на удаляющийся берег, похожий на черную дыру.

«Я выжил в исламскую революцию, — думал он, делая глоток из фляжки, которую протянул ему Такеши. — Я выжил в войне с Ираком. Я выжил в бункере Фордо. Если я выживу в вертолёте с контрабандистом порнографии под прицелом ПВО трех стран… я поверю в Аллаха. Или в Илона Маска. Не знаю, кто там из них сейчас дежурит по планете».

Глава 8. Звонок из Преисподней →
← Предыстория