Операция «Бродячий пёс». Глава 2

Кимчи и судьба

10:38 EST (00:38 по Пхеньяну). За 4 часа до звонка Зейнаб. Секретный командный пункт «Гора Пэкту». КНДР

Генерал-полковник Ким Чхоль Су, командующий стратегическими ракетными силами КНДР, страдал от трёх вещей: патриотизма, геморроя и хронического метеоризма. Первое помогало ему делать карьеру, второе — избегать длинных совещаний, а третье, вызванное контрабандным чизбургером, съеденным в тайне от политрука, грозило сорвать испытания века.

Бункер «Гора Пэкту» находился на глубине восемьдесят метров под гранитной толщей и пах так, как пахнут все бункеры мира: бетонной пылью, машинным маслом, человеческим потом и страхом, замаскированным под дисциплину. Но здесь был ещё один запах — острый, бьющий в нос аромат квашеной капусты, который просачивался из генеральского свёртка и побеждал даже вентиляцию советского образца.

Асадолла Алави, ныне известный как «Товарищ Ли», советник по стратегическим вопросам, стоял у панорамного бронестекла и держал в руках чашку с соджу. Ему было семьдесят два года. Он пережил революцию, войну с Ираком, тридцать лет шпионажа, американский удар по Фордо и бегство через Китай в товарном вагоне с чесноком. Ему хотелось покоя. Вместо этого он получил Северную Корею.

За стеклом, залитая мертвенным светом прожекторов, стояла гордость нации — две ракеты «Хвасон-21-Супер-Турбо». На самом деле это был гибрид украденных российских чертежей «Буревестника», иранских наработок, которые Алави вынес из Фордо в своём портфеле, и корпуса от списанного китайского локомотива. Ракеты были уродливыми. Они напоминали раздувшиеся от гордости сигары, к которым белой изолентой примотали ядерный реактор.

— Великолепно, не правда ли, товарищ Ли? — Генерал дышал тяжело и влажно.
— Внушает, — сухо ответил Алави на безупречном корейском, который выучил от скуки за несколько лет работы в этом бетонном мешке. — Особенно тот факт, что мы запускаем реактор открытого типа. Вы понимаете, генерал, что после старта вся эта долина будет светиться в темноте следующие триста лет?
— Мелочи! — отмахнулся Ким, откусывая от свёртка. Хруст капусты прозвучал в тишине командного пункта как выстрел. — Это цена величия. Великий Маршал сказал: «Пусть небо горит, чтобы враги ослепли».
— Поэтично, — заметил Алави. — Но я бы рекомендовал проверить систему охлаждения навигационного блока. Российские чертежи, которые я вам передал, предполагали использование сплава титана. А ваши инженеры, насколько я понял из докладов, заменили его на…
— На чугун! — гордо перебил Ким, жуя. Капля красного соуса кимчи повисла у него на подбородке, угрожая упасть на орденскую планку. — Наш чугун — самый крепкий в мире. Титан — это буржуазная блажь.

Алави вздохнул. Он был тенью, призраком, человеком, который манипулировал историей из-за кулис. И вот теперь он стоял здесь, в компании человека-желудка, и смотрел, как конец света готовится наступить из-за экономии на цветных металлах.

— Товарищ Ли, — прохрипел генерал Ким, вытирая жирные пальцы о штаны мундира (салфетки в КНДР были стратегическим ресурсом). — Как вы оцениваете готовность к тестовому запуску?
— Генерал, — Алави отпил соджу, — я оцениваю её как «иншалла». В смысле, если законы физики сегодня в хорошем настроении и Аллах не отвернулся от этого проклятого полуострова, она взлетит. Но я бы отошёл от окна. И от этой горы. И от этой страны.
— Пораженчество! — Ким икнул и потянулся к пульту управления. — Мы покажем империалистам!

Пульт был шедевром северокорейского дизайна: огромные лампы накаливания, аналоговые переключатели, провода, торчащие из щелей, и Большая Красная Кнопка под стеклянным колпаком. Рядом располагался маленький тумблер с надписью, сделанной маркером: «ТЕСТ / БОЙ». Сейчас он стоял в положении «ТЕСТ».

— Кстати о готовности, — сказал Алави, глядя на телеметрию. — Навигационный блок. Чьи чипы вы использовали?
— Мы закупили партию на Алиэкспрессе, — гордо ответил Ким. — Очень умные. Сами строят маршрут, огибают препятствия. Для роботов-пылесосов премиум-класса.

Алави медленно поставил чашку на пульт.

— Генерал. Вы поставили в межконтинентальные крылатые ракеты чипы от пылесоса?
— Самообучающиеся чипы! Искусственный интеллект! Очень дорогие — двенадцать долларов за штуку!
— Пылесосы запрограммированы избегать препятствий, — сказал Алави мёртвым голосом. — Для ракеты горы и облака — это препятствия. Она не полетит по баллистической траектории. Она будет лететь, огибая рельеф. Как, мать его, очень быстрый и очень радиоактивный пылесос.
— Ерунда! — отмахнулся Ким. — Приступить к обратному отсчёту!

Операторы за пультами — тощие юноши с глазами фанатиков — начали щёлкать тумблерами. На экранах побежали цифры.

— Десять… Девять…

Генерал Ким переложил бутерброд с кимчи в левую руку, чтобы освободить правую для торжественного нажатия кнопки. Капля красного соуса повисла у него на подбородке, угрожая парадному мундиру цвета хаки.

— Восемь… Семь…

Алави заметил это за секунду до катастрофы. Гравитация, бессердечная сука, вступила в сговор с гастрономией.

Капля сорвалась. Она летела вниз в замедленной съёмке — жирная, маслянистая, электролитическая. Алави, чей мозг привык просчитывать траектории изотопов, мгновенно вычислил точку падения.

Это был не колпак над красной кнопкой.

Это был тумблер «ТЕСТ / БОЙ».

— Генерал, нет! — Алави рванулся вперёд.

Поздно.

Капля шлёпнулась на стык переключателя. Соус затёк внутрь. Короткое замыкание. Тихий щелчок реле. Индикатор «ТЕСТ» погас. Загорелся кроваво-красный «БОЙ».

— Два… Один…

Генерал Ким, будучи большим поклонником советской ракетной программы, но не заметивший смены режима, с торжествующим воплем ударил кулаком по большой кнопке.

— Поехали!

Снаружи ад разверзся. Ракета не просто взлетела — она рванула с места, как ошпаренная кошка. Ядерный прямоточный двигатель включился сразу, минуя фазу разгона. Бункер тряхнуло так, что у Алави лязгнули зубы. Вторая, вздрогнув, завалилась на бок…

— Упс, — сказал генерал.

На экранах мониторов побежали цифры.

— Отмена! — завизжал Ким. — Отмена! Это боевая! Там боеголовка! Мы же хотели только проверить гидравлику!
— Траектория?! — заорал Алави, хватаясь за поручень.
— Навигация — сбой! — верещал оператор. — Перегрев процессора! Чипы не справляются с температурой!
— Куда она летит?!

Алави оттолкнул офицера и уставился на карту. Линия траектории дрожала, извивалась, как кардиограмма эпилептика. Ракета шла на восток. Потом дёрнулась на север. Потом на запад.

— Какие конечные координаты были введены? — спросил Алави ледяным тоном.
— Тестовые! — прошептал Ким. — Мы ввели… эээ… точку в Вашингтоне. Для демонстрации Великому Маршалу. Дом. Белый… Шутки ради!
— И не сменили их на учебные?

Молчание.

Алави закрыл глаза. Вдохнул. Выдохнул. Вспомнил Хафиза. Вспомнил Фордо. Вспомнил дождь в пустыне.

Ракета с ядерной боеголовкой в 500 килотонн и двигателем, который фонит как расплавленный реактор, летит на Вашингтон. Но из-за перегрева чипов от пылесоса она летит туда очень длинным путём. Огибая препятствия. Через Китай. Россию. Его Иран. Через чёрт знает что.

— Связь! — рявкнул Алави. — Звоните в Вашингтон! Предупредите!
— Нельзя, — пролепетал Ким. — Мы обрезали кабель на прошлой неделе. Чтобы солдаты не смотрели порнографию.
— Факс?
— Бумаги нет. Санкции.

Алави посмотрел на генерала. Потом на экран, где красная точка уже пересекала Восточное море. У него не было выбора.

Он полез во внутренний карман и достал старую, потёртую, но надёжную Nokia. Батарея — 12%. Сеть — одна палочка.

— Что вы делаете? — спросил Ким. — Звонить за границу запрещено! Расстрел!
— Генерал, — Алави посмотрел на него взглядом, от которого замерзали центрифуги. — Заткнитесь и принесите мне ещё соджу. И йода. Много йода. Я звоню в Тегеран. И найдите зарядку.

Он набрал номер.

— Алло? — женский голос. Усталый. Раздражённый.
— Захра, — сказал Алави. — Это я. Не вешай трубку. У нас проблема.
— Алави? — в её голосе смешались удивление и сарказм. — Ты звонишь с того света?
— Хуже. Я звоню из Северной Кореи. Слушай внимательно. Мы отправили «посылку». Большую. Светящуюся. И очень тупую. Мне нужно, чтобы ты позвонила своему мужу. Потом дочери. Потом кому угодно, у кого есть паяльник и доступ к системам РЭБ.
— Что за посылка?
— Помнишь чертежи «Буревестника», которые мы изучали? Так вот. Представь, что их собирали пьяные лемуры из чугуна и капусты.
— О Аллах, — выдохнула Захра. И Алави услышал в этом выдохе то, чего ему так не хватало последние годы. Профессионализм. — Сколько у нас времени?
— До Ирана? Часа четыре. До Америки… Если она не развалится по дороге… Тоже четыре.
— Диктуй частоты, — сказала Захра. — И, Алави?
— Да?
— Если мы выживем, ты должен мне новый ковёр. Старый я сожгла, когда оплакивала тебя.
— Договорились, — сказал Алави и нажал отбой.

Он посмотрел на генерала Кима, который пытался собрать остатки бутерброда с пола.

— Генерал, простите, — сказал Алави вежливо. — Вы идиот. Но вы идиот исторического масштаба. Это даже вызывает восхищение.

Глава 3. Файрвол для котика →
← Предыстория