Операция «Бродячий пёс». Глава 12

Земля Обетованная

15:45 EST (23:45 по Тегерану). Тегеран. Район Элахие. Конспиративная квартира (особняк) доктора Хасана Резаи

В гостиной, заставленной антикварной мебелью и коробками с надписью «Архив/Сжечь», царила атмосфера «Титаника», когда шлюпки уже закончились, а оркестр начал играть джаз.

Семья Мусави была в сборе. Захра сидела на диване, обхватив себя руками. Амирхан мерил шагами комнату, проверяя обойму пистолета (привычка, бесполезная против ядерного взрыва, но успокаивающая). Насрин курила в открытое окно, стряхивая пепел на ухоженный газон. Захир, её муж (они расписались тихо, год назад), сидел на полу, изучая планшет с картой воздушного пространства.

— Ну? — спросил Амирхан, остановившись. — Захир?

Захир поднял голову. В его глазах, глазах лётчика-аса, который не боялся ничего, кроме гнева своей жены, была безнадёжность.

— Никак, отец, — сказал он. — Мой F-14 — прекрасная машина. Легенда. Но ему пятьдесят лет. Его радар видит далеко, но эта корейская дрянь летит ниже гор, огибая рельеф. Я могу взлететь. Я могу попытаться её найти. Но шансы… один на миллион. Это как ловить муху в темной комнате, сидя верхом на газонокосилке.
— Значит, перехвата не будет, — констатировала Насрин, выбрасывая окурок. — Значит, будет триаж. Сортировка раненых. «Зелёные» — выживут, «чёрные» — морфий и в сторону.

Она посмотрела на родителей.

— Проблема в том, что если эта штука рванёт над Тегераном, «черными» будем мы все. Работы у меня не будет. Пациентов тоже. Только тени на асфальте.

Доктор Резаи, бывший шпион, предатель и патриот (в зависимости от времени суток), вышел из кабинета. В руках у него были паспорта.

— Оставаться здесь нельзя, — сказал он спокойно. — Подвал не спасёт. Нужно улетать. Прямо сейчас.
— Куда? — горько усмехнулась Захра. — В Исфахан? Там тоже мишень. В Мешхед? В Шираз? Ракета непредсказуема.
— Нет, — Резаи положил паспорта на стол. — Есть одно место. Единственное место в регионе, у которого есть «Железный купол», «Праща Давида» и «Хец-3». Место, которое собьёт эту ракету, даже если она будет лететь задом наперёд.

В комнате повисла тишина. Амирхан перестал щелкать затвором.

— Ты имеешь в виду… — начал он, и голос его сел.
— Израиль, — сказал Резаи. — Тель-Авив.
— Ты спятил, — прошептала Захра. — Мы — семья полковника КСИР. Я — создатель центрифуг. Нас там расстреляют прямо в аэропорту Бен-Гурион. Или, что хуже, заставят давать интервью CNN.
— Не расстреляют, — Резаи достал из кармана визитку. Помятую, жирную визитку. — У меня там… есть контакт. Надёжный.
— Моссад? — спросил Амирхан, хватаясь за сердце.
— Хуже. Мой двоюродный брат. Он уехал в 79-м. Держит сеть фалафельных в Яффо. «У Хасана». Да, его тоже зовут Хасан. Он должен мне денег. Много денег. Он нас спрячет. В подвале, где хранит нут.

Амирхан посмотрел на Резаи, потом на жену, потом на детей. Вся его жизнь, вся его карьера, все лозунги «Смерть Израилю», которые он слышал и произносил сорок лет, — всё это сейчас взвешивалось на весах против жизни его дочерей.

— Фалафельная, — повторил он. — Замначальника разведки КСИР будет прятаться среди нута в Яффо.
— Амирхан, — сказала Захра тихо. — Это выживание.

Амирхан закрыл глаза.

— Собирайтесь, — сказал он. — Только быстро. И никаких хиджабов. Насрин, найди что-нибудь… менее иранское.

Начался хаос сборов. В чемоданы летело всё подряд: тёплые вещи (зачем в Израиле?), семейные альбомы, ноутбуки. Захир помогал Насрин, упаковывая её хирургические инструменты.

— Я не верю, что мы это делаем, — бормотал Амирхан, запихивая носки в дипломат. — Если об этом узнают в штабе, меня проклянут до седьмого колена.
— Если ракета упадёт, штаба не будет, — резонно заметила Захра.

Через пятнадцать минут они стояли в прихожей. Чемоданы у ног. Паспорта в руках. Резаи звонил кому-то по спутниковому телефону, договариваясь о «частном борте» через Турцию.

— Всё готово, — сказал он. — Вылет через час из частного сектора Мехрабада.

И тут у Захры зазвонил телефон.

Мелодия «Dynamite» BTS. Она поставила её на звонок Зейнаб после того памятного разговора, как знак примирения.

Захра схватила трубку. Руки дрожали.

— Зейнаб? Доченька?

В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают настенные часы.

— Мама, — голос Зейнаб был усталым, но спокойным. — Распаковывайтесь.
— Что? — Захра осела на чемодан.
— Всё. Кончилось. Ракета упала.
— Где?! В Вашингтоне?
— Нет. В Африке. В Сахаре. Её перехватили… — Зейнаб запнулась, подбирая слова, — специалисты по кибербезопасности. Украинские фрилансеры. Они её посадили. В песок. Взрыва не было.

Захра выдохнула. Этот звук был похож на сдувающуюся шину.

— Она цела?.. Боеголовка?
— Цела. Парни сказали, что спрятали её в сарай. «На всякий случай». Мама, мы живы.

Захра выронила телефон. Она посмотрела на мужа. На Резаи. На детей.

— Африка, — сказала она. — Украинцы. Сарай.

Амирхан медленно сел на пол, прямо на свой дипломат. Он начал смеяться. Сначала тихо, потом громче. Это был смех человека, который только что заглянул в бездну и увидел, что бездна показала ему язык.

— Фалафель отменяется, — сказал он сквозь смех. — Слава Аллаху и украинским фрилансерам.

Резаи, который выглядел разочарованным (видимо, он уже настроился на средиземноморский климат), спрятал телефон.

— Ну что ж, — сказал он, возвращая себе достоинство. — Кризис миновал. Можно пить чай.

Семья начала медленно, как в замедленной съёмке, распаковывать вещи. Насрин доставала инструменты. Захир — планшет.

Амирхан поднял с пола визитку, которую обронил Резаи.

«Фалафель у Хасана. Лучший хумус в Яффо. Спросить Мишу».

Он повертел её в руках. Посмотрел на Захру, которая аккуратно складывала свой лабораторный халат.

— Захра, — позвал он.

Она обернулась.

Амирхан подошёл к ней и вложил визитку ей в ладонь.

— Возьми, — сказал он серьёзно.
— Зачем? — удивилась она. — Мы же никуда не едем.
— Пусть будет, — Амирхан сжал её пальцы. — Положи в тот карман, где ты хранишь свои самые большие секреты. Мир сошёл с ума, Захра-джан. Сегодня Африка, завтра Антарктида. А хороший фалафель… хороший фалафель — это всегда твёрдая валюта. И, как говорил Алави… лучше иметь запасной аэродром, чем быть героем посмертно.

Захра посмотрела на него. Потом на визитку. И улыбнулась — той самой улыбкой, от которой когда-то, тридцать лет назад, в Исфахане, он терял голову.

— Ты прав, — сказала она. — Спрячу. Рядом с рецептом кимчи от товарища Ли.

Эпилог →
← Предыстория