Когда Апокалипсис берет выходной

Как мрачная семейная сага «Иранский дневник» прошла путь от ледяного технотриллера до глобального фарса — и почему это лучшее, что могло случиться с жанром.

В современной литературе существует негласное правило: если ты начал писать серьёзную драму о ядерной угрозе, ты должен закончить её либо катарсисом, либо пеплом. Автор цикла нарушает это правило с изяществом карточного шулера.

Если вы читали первые три повести «Иранского дневника» («Исфахан», «Шираз», «Фордо»), то вы знаете автора как мастера психологического нуара. Он виртуозно погружал нас в мир иранской атомной программы, где любовь измеряется периодом полураспада, а семейные ужины проходят под прицелом спецслужб. Это была проза высокой пробы: умная, трагичная и безнадёжно серьёзная.

Но завершающая повесть тетралогии, «Операция «Бродячий пёс», делает неожиданный пируэт: автор берёт своих героев — измученную физика Захру, её мужа-чекиста Амирхана, их дочерей и зловещего генерала Алави — и швыряет своих героев из декораций античной трагедии в декорации фарса а-ля «Доктор Стрейнджлав» или «Смерть Сталина», превращая монументальную драму в гомерически смешную и пугающе правдоподобную сатиру в духе Тома Шарпа и Курта Воннегута.

От трагедии к абсурду

Чтобы понять масштаб авторского замысла, нужно оглянуться назад.

Цикл начинался с «Исфахана» — стерильного, клаустрофобного триллера, где физика плазмы служила метафорой человеческих отношений, а главная героиня, Захра Мусави, жила в квантовой суперпозиции между предательством и патриотизмом.

Затем последовал «Шираз» — интеллектуальный приквел, исследующий корни зла. Здесь автор блестяще препарировал конспирологическое мышление, показав, как идеи «Тёмного просвещения» могут стать вирусом, разрушающим поколения.

Третья часть, «Фордо», обрушила на читателя свинцовое небо постапокалипсиса. Это была семейная драма на руинах мира, где выживание стало единственной моралью. Казалось, история достигла своего логического, трагического финала.

Но автор решил иначе. В «Бродячем псе» он меняет оптику. Вместо того чтобы оплакивать (якобы) разрушенный мир, он решает над ним посмеяться. И этот смех оказывается страшнее слёз.

Пылесосы Судного дня

Сюжет «Бродячего пса» строится вокруг запуска северокорейской ядерной ракеты, собранной из украденных чертежей и чипов от роботов-пылесосов. Ракета, ведомая перегретым искусственным интеллектом Xiaomi, решает не лететь на Вашингтон, а отправляется в турне по Евразии и Африке.

Этот сценарный ход позволяет автору собрать за одним столом (пусть и виртуальным) всех ключевых игроков: от пьющих соджу генералов в Пхеньяне до веганов-пацифистов в MIT, от циничных российских военных бюрократов до украинских наёмников в Сахаре.

Стиль повествования здесь мутирует. Если «Исфахан» наследовал холоду Ле Карре, а «Фордо» — магическому реализму Маркеса, то «Бродячий пёс» — это чистый гонзо-абсурд. Генералы, спасающие коллекцию порнографии вместо страны; американский президент, для которого партия в гольф важнее Армагеддона; иранская семья, планирующая побег в Тель-Авив к брату-фалафельщику генерала КСИР, — всё это детали одной безумной мозаики.

Автор деконструирует миф о «компетентности зла». В его вселенной миром правят не могущественные масоны (которых так боялись герои в «Ширазе»), а тотальная, всепоглощающая глупость, помноженная на случайность. Мир спасают не Джеймсы Бонды, а геймеры, играющие в World of Tanks, и бюрократы, которым просто лень нажать на красную кнопку.

Эволюция героев

Самое удивительное в этом цикле — то, как автор проводит своих героев через смену жанров, сохраняя их целостность.

Зейнаб, младшая дочь, вырастает из девочки, слушающей K-pop на пороге апокалипсиса, в циничного инженера MIT, которая пытается отстоять свои «личные границы» перед лицом ядерной войны. Её диалоги с коллегой Кевином — это великолепная сатира на современную западную этику.

Амирхан и Захра, прошедшие через ад предательства и войны, в финале обретают покой в простом принятии абсурда. Визитка израильской фалафельной в сумочке Захры — это, пожалуй, самый трогательный символ победы жизни над идеологией.

Ассодала Алави, «серый кардинал» всей истории, превращается в трагикомическую фигуру — старого шпиона, который летит через океан к дочери своих врагов-друзей, просто потому что ему больше некуда лететь.

Смех сквозь счётчик Гейгера

Язык остаётся великолепным, но меняет тональность. Меланхоличные метафоры («злой снег гор Загрос, который резал лицо, как песок пустыни Деште-Кевир») сменяются хлёсткими афоризмами:

«Гравитация, бессердечная сука, вступила в сговор с гастрономией», «Видимо, в аду плохая связь, поэтому он звонит из Северной Кореи», «Мы не можем сбить ракету, не задев чувства защитников природы», «Если мир взорвётся, рецензент для Nature все равно найдётся».

Вердикт

Тетралогия «Иранский дневник» — это уникальный литературный эксперимент. Автор начал с вопроса «Кто виноват?» и закончил ответом «Никто, потому что все идиоты».

И эта повесть — это идеальный постскриптум ко всему циклу. Это таблетка йода, которую нужно принять после радиации первых трех историй. Она не лечит, но позволяет жить дальше.

Автор говорит нам: да, мир страшен. Да, нами правят идиоты. Да, мы все умрём. Но пока этого не случилось, давайте хотя бы посмеёмся. Потому что, как выясняется в финале, иногда даже Апокалипсис берет выходной, чтобы не мешать хорошей игре в гольф.

И конечно же семья, которая, как мафия, готова сжечь мир ради своих, но в итоге спасает его, потому что в сгоревшем мире негде пить чай с кардамоном.

Обязательно к прочтению тем, кто устал бояться новостей и хочет начать над ними смеяться… А автору — золотая клюшка от Президента.

Леви Зейгарник, специально для חדשות מהארץ