Болливудский фильм превращает главный памятник любви Индии в символ раскола

Проведя всю жизнь за рассказом о вечной любви Тадж-Махала, опытный экскурсовод Вишу Дас признается, что его вера рухнула.

— История, которую мы рассказывали все эти годы — что, если она окажется ложью? — вопрошает он в отчаянии, глядя на памятник с крыши соседнего здания. Его смятение приводит к радикальному предложению:

— Неужели мы не можем просто провести ДНК-тест Тадж-Махала?

Сцена заканчивается мрачным выводом: «Мы распространяем ложь».

Это эпизод из скандального фильма индийского режиссера Тушара Гоэла «История Таджа» (The Taj Story), вышедшего в октябре. Картина бросает вызов официальной истории одного из самых известных в мире памятников любви.

В этой сцене Дас продвигает теорию, давно опровергнутую историками: якобы Тадж-Махал XVII века — это не мусульманский мавзолей, а индуистский дворец, захваченный исламскими правителями и переделанный под свои нужды.

«История Таджа» — лишь последняя в череде псевдоисторических лент индийской киноиндустрии с многомиллиардным оборотом. Критики утверждают, что эти фильмы стремятся демонизировать или вовсе стереть из истории страны примерно 200 миллионов мусульман, создавая нарратив, где доминирует индуистское большинство.

По мнению критиков, проект отражает идеологию правящей индуистско-националистической партии «Бхаратия джаната парти» (БДП), которую обвиняют в исламофобии и разжигании напряженности между различными конфессиями, сосуществующими в крупнейшей демократии мира.

Пареш Раваль, актер, сыгравший Даса в «Истории Таджа», — бывший депутат от БДП. Однако режиссер Гоэл заявил CNN, что фильм не финансировался и не поддерживался ни одной политической партией.

Сюжет фильма идет вразрез с устоявшимися выводами правительственного департамента археологии и не убедил многих представителей индийских СМИ и академических кругов.

Газета The Indian Express назвала «Историю Таджа» «коллажем из теорий заговора» и добавила, что фильм «лишь подливает масла в огонь, смешивая факты и вымысел ради повестки, далекой от исторических исследований».

Индийский журнал The Week отметил, что картина провалилась и как «захватывающее кино, и как пропагандистский материал».

Фильм открывается двухминутным дисклеймером, гласящим, что это «художественное произведение» и создатели «не претендуют на историческую точность».

В прокате реакция оказалась прохладной: по словам Гоэла, при бюджете в 1,3 миллиона долларов сборы составили около 2 миллионов. Но для некоторых этот нарратив находит отклик.

— Правду больше нельзя скрывать, — заявил местному новостному агентству ANI депутат от БДП Ашвини Упадхьяй. — Если кто-то попытается остановить фильм, его посмотрит еще больше людей.

— Речь идет о том, чтобы узнать правду, — рассказала зрительница по имени Уннати, не пожелавшая назвать фамилию, выходя с сеанса в Мумбаи. — Нас всё это время вводили в заблуждение. Мы никогда не знали собственной истории.

Возвышающийся над берегами священной для индуистов реки Ямуна, белокаменный Тадж-Махал — это воплощение любви императора к своей жене, застывшее в мраморе XVII века.

Мавзолей, построенный по приказу Шах-Джахана в память о жене Мумтаз-Махал, является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО и самым посещаемым памятником Индии, ежегодно привлекающим более семи миллионов человек.

В его садах влюбленные пары ищут вдохновения в увековеченной им истории любви. За его стенами образ мавзолея стал универсальным символом самой Индии, украшая всё — от туристических плакатов до свадебных приглашений. Поколениями он олицетворял историю преданности, непревзойденного мастерства и плюралистического прошлого страны.

«История Таджа» стремится разрушить этот нарратив.

165-минутная судебная драма строится вокруг Даса, гида в исполнении ветерана Болливуда Раваля. Четверть века Дас развлекал туристов легендарной историей любви, но за этим публичным спектаклем скрывается глубокий кризис: он больше не может верить в историю, которую продает.

Растущие сомнения побуждают его подать иск в защиту общественных интересов, оспаривая официальную историю памятника. Это переносит в центр сюжета главный спор фильма: был ли Тадж-Махал построен Шах-Джаханом или это «перепрофилированный» индуистский дворец, как утверждает ревизионистская теория, популярная в некоторых кругах индуистских националистов?

В последовавшей судебной баталии аргументы историков и археологов, основанные на фактах, постоянно заглушаются пламенными речами Даса, осуждающего предполагаемые «левые повестки» и «чрезмерную романтизацию» эпохи Великих Моголов.

— Этот фильм об исторических фактах Тадж-Махала, — сказал Гоэл. — Почему этому не учат в наших учебниках?

Он добавил, что лента «не об индуистах или мусульманах», однако мусульманские персонажи представлены антагонистами — от гида-конкурента, выступающего против кампании Даса, до толпы, нападающей на его детей и громящей его дом.

Актер Раваль разделяет это мнение. Он заявил CNN, что фильм «не говорит о какой-либо вере», а «говорит о фактах».

— Мы говорим о совете по образованию, о том, почему историки играли нечестно, и всё в таком духе… Передо мной одни факты… И я проверял их с одним или двумя историками, хорошими и честными историками, — добавил он.

Споры вокруг «Истории Таджа» разворачиваются на фоне более широких попыток переопределить прошлое Индии.

С тех пор как БДП пришла к власти в 2014 году, критики отмечают планомерные усилия по переписыванию истории через официальные каналы. Особое внимание уделяется периоду Великих Моголов, когда мусульманские султанаты правили землями, ставшими одной из богатейших империй мира, вплоть до упадка и краха с приходом европейского колониализма.

Учебники переписываются с целью преуменьшить роль исламских правителей Индии, города и улицы с могольскими названиями переименовываются, а собственность мусульман сносится властями под предлогом незаконного захвата государственной земли или в наказание за предполагаемые беспорядки.

Нарратив «Истории Таджа» также перекликается со спорами вокруг мечети Бабри Масджид в Айодхье, разрушенной индуистскими радикалами в 1992 году из-за убеждения, что она построена на месте индуистского храма. Уничтожение здания спровоцировало одни из самых жестоких вспышек насилия в Индии с момента обретения независимости и легло в основу ожесточенных дебатов об идентичности и истории в последующие десятилетия.

В то время как сторонники приветствуют эти изменения как восстановление доисламского наследия Индии, критики осуждают их как преднамеренное стирание плюралистической истории страны.

Это не первый случай, когда Тадж-Махал становится точкой кипения в политических и исторических спорах.

В 2017 году он демонстративно отсутствовал в туристическом буклете, опубликованном индуистско-националистическим правительством штата Уттар-Прадеш, где расположен памятник. Исключение самой известной достопримечательности Индии вызвало бурную реакцию, которую чиновники пытались погасить, утверждая, что буклет никогда не предназначался для широкого распространения.

Пять лет спустя политик от правящей БДП подал в суд петицию с требованием открыть 22 запечатанные комнаты внутри памятника для поиска доказательств существования индуистского храма. Юридический вызов основывался на давно опровергнутой теории «Теджо Махалая» — маргинальном утверждении, популяризированном правым автором П. Н. Оуком в 1980-х годах, согласно которому мавзолей изначально был индуистским храмом. Археологическая служба Индии последовательно отвергала эту теорию, заявляя об отсутствии доказательств.

Хотя «История Таджа» прямо не поддерживает теорию Теджо Махалая, рекламный постер фильма, вызвавший скандал, изображает индуистского бога Шиву, выходящего из гробницы.

Историк Свапна Лиддл отметила, что период строительства Тадж-Махала «очень хорошо задокументирован».

— Моголы были очень бюрократическим государством, — добавила она. — Они оставили после себя массу документов, и всё это у нас есть. Такой проект был огромным предприятием.

На протяжении почти столетия Болливуд служил зеркалом индийского общества: сюжеты самой плодовитой киноиндустрии мира отражали меняющиеся течения огромной развивающейся нации.

Когда-то кино на хинди отражало светские, демократические ценности, отстаиваемые отцами-основателями Индии. Но многие критики говорят, что за последнее десятилетие индустрия повернула вправо — что совпало с популистским правлением премьер-министра Нарендры Моди и его партии БДП.

Фильмы «Кашмирские файлы» (2022) и «История Кералы» (2023) стали громкими релизами, которые ранее подверглись критике за очернение мусульман, закрепление негативных стереотипов, обострение религиозной напряженности и искажение исторических фактов.

В то же время фильмы, воспринимаемые как неуважение к индуистским традициям, сталкиваются с серьезными последствиями. Лента «Аннапурани» (2023) была удалена с Netflix после протестов правых групп из-за изображения женщины-брамина (представительницы высшей индуистской касты), готовящей и едящей мясо. Исторический эпос «Падмавати» (2018) спровоцировал жестокие протесты по всей стране со стороны индуистских групп, утверждавших, что фильм искажает историю, намекая на романтическую связь между почитаемой индуистской королевой и вторгшимся мусульманским султаном.

Историки утверждают, что эти фильмы являются частью более широкой кампании по переопределению национальной идентичности Индии путем возвышения ее индуистского наследия и очернения мусульманского прошлого.

Историк Лиддл отметила, что для многих людей их «общее представление об истории» формируется именно массовой культурой.

Она сказала, что даже несмотря на то, что это «беллетризованные рассказы», они имеют непропорционально большое «воздействие и влияние», поскольку аудитория искренне принимает их за «реальную историю».

Сам же Тадж-Махал остается неизменным, невзирая на споры.