«Мать»: Нуми Рапас — фанатичная Мать Тереза, полная ярости

Рапас играет канонизированную монахиню из Калькутты с жесткой, пронзительной энергией, а сама сложная и кричащая история балансирует между достоверным изложением и моментами почти безумного веселья.

Монастырь — это кипящий котел. Таким предстает он в этом лихорадочном, энергичном рассказе о поворотной неделе в жизни молодой Матери Терезы, который мощно открывает программу «Горизонты» на Венецианском кинофестивале. Македонский режиссер и сценарист Теона Стругар-Митевска ведет обратный отсчет от семи до одного, выжимая из Нуми Рапас игру на пределе, полную обнаженной, жесткой энергии. Она марширует по коридорам с лицом, искаженным яростью. Рапас ушла далеко от своей прорывной роли в «Девушке с татуировкой дракона», хотя по тональности — не так уж и сильно. И пусть Мать Тереза не доходит до того, чтобы броситься на сестер с топором, но само ощущение, что она вот-вот это сделает, привносит в фильм Митевской приятную дозу опасности.

На дворе 1948 год, мы в самом пекле Калькутты. Сестре Терезе наскучила ее роль учительницы в монастыре Лорето. «Я женщина в системе, которой управляют мужчины», — жалуется она сочувствующему отцу Фридриху (Никола Ристановски), хотя, по ее словам, она также услышала зов от главного наверху.

Тереза просит у Ватикана разрешения основать собственную миссию, но ответ идет целую вечность, ее терпение истощается, да и появляется более насущная проблема. Когда ее преемница, сестра Агнешка (Сильвия Хукс), признается, что беременна, Тереза приходит в праведный ужас. Она любит сестру Агнешку, но в то же время испытывает к ней отвращение. «Я бы никогда не поставила под угрозу свою миссию ради земных удовольствий», — заявляет она. Это один из многих примеров диалога, бьющего прямо в лоб.

Перед премьерой Рапас назвала фильм «панк-рок» переосмыслением святой XX века, хотя по стилю это, скорее, европейский металл, чем панк. В саундтреке много гитарного реверба, а кульминацией становится ночная сцена, где невесты Христовы устраивают настоящий хэдбенгинг на монастырской площадке. В конечном счете такой подход генерирует больше жара, чем света, оставляя Терезу обнаженной, но не до конца исследованной.

Очевидно, что Тереза отчаянно хочет пойти своим путем, заботясь о бедных и нуждающихся. Но так ли чисты ее мотивы? По мнению писателя Кристофера Хитченса, эта «белая спасительница» была другом не бедных, а самой бедности, и видела в трущобах Калькутты благодатные охотничьи угодья для поиска впечатлительных новообращенных католиков. Фильм мало что делает, чтобы разубедить нас в этом, хотя частые кадры, снятые словно с точки зрения Бога, оставляют возможность того, что высшая сила направляет ее руку и испытывает ее веру. Тереза воспринимает беременность Агнешки как досадную помеху, еще один беспорядок, который нужно убрать, прежде чем она сможет совершить свой побег. Однако, возможно, именно это и есть то великое моральное испытание, по которому будет оценена ее миссия.

Время уходит, и Тереза жаждет ответа. И вот она ускоряет темп, проносясь по монастырю, словно посланная небесами сестра Рэтчед. Она вытирает кровь с апостольников сестер. Она вытаскивает личинок из тела раненого нищего, который на протяжении всей процедуры хихикает и мастурбирует. Ее глаза блестят, кожа натянута, как барабан.

Тереза разрывается на части, как и сам фильм. Пока часы отсчитывают время до судного дня, «Мать» то сходит с пути истинного, то возвращается к своим обязанностям — представить правдивый, основанный на фактах рассказ о своей героине. Но лучше всего и веселее всего фильм смотрится, когда он превращается в фильм ужасов в жанре джалло: шокирующую историю о фанатичной монахине, которая перепутала Бога с Сатаной и ведет свою возбужденную паству прямо в огонь.