Феномен NEET: ученые рассказали, почему родители по-разному реагируют на пассивный образ жизни сына и дочери

Аббревиатура NEET (Not in Education, Employment or Training) означает «не учатся, не работают и не получают профессиональную подготовку». Она возникла в Великобритании ещё в конце 1990-х. Ее ввело правительство для статистического описания молодежи, исключенной из всех ключевых социальных процессов. В отличие от понятия «безработный», этот термин подчеркивает не просто отсутствие занятости, а состояние комплексной отчужденности.

Со временем феномен вышел за национальные рамки, став актуальным и для России, где закрепилось его меткое название — «ни-ни». По мнению ученых Пермского Политеха, назвать это течение новым поколением нельзя. Скорее, это социальная группа. Ее представители — биологически взрослые, но не нашедшие себя в профессии и обществе люди, которые нередко существуют за счет родителей или пособий. Цифры подтверждают тренд: готовность отказаться от труда среди зумеров в 1,5–2 раза выше, чем у их предшественников из советской эпохи. Проблема часто воспринимается гендерно нейтральной, но она по-разному проявляется для юношей и девушек.

Молодой человек часто переживает тихий кризис маскулинности. Его комната становится убежищем от мира, который ждет от него стремительной карьеры и роли добытчика. Дни проходят в бесконечных играх и сериалах, создавая иллюзию занятости.

— Совершенно иной представляет собой портрет противоположного пола. Женская пассивность часто замаскирована под социально одобряемые роли. Она не «сидит без цели», а «находится в творческом поиске» или «ждет подходящего момента». Ее идентичность не подвергается такому жестокому кризису, как мужская, при этом она точно также не формируется как самостоятельная, целостная личность, — рассказывает Ольга Юрьева, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

Ученые выделяют систему глубинных, часто неосознаваемых причин, из-за которых родители по-разному реагируют на бездеятельность сына и дочери.

Иногда старшие могут невольно поощрять такой образ жизни, особенно у женского пола. В ее сторону направлено более снисходительное отношение как к архетипу «хранительницы очага», поскольку в дальнейшем у девушки есть возможность «удачного замужества». В то же время для сыновей временной лимит ощущается сжатым и неумолимым, так как их включают в конкурентную мужскую иерархию, где традиционные сценарии успеха требуют раннего карьерного старта. Это говорит о разном восприятии горизонтов будущего, тесно связанных с давлением социального окружения.

Современный поколенческий разрыв лишь усугубляет ситуацию: родители, формально воспитанные в парадигме гендерного равенства, испытывают внутренний конфликт. Они осуждают бездеятельность дочерей, но не находят адекватных воспитательных инструментов, что в новой реальности приводит к политике замалчивания проблем.

— В случае с девочками этот психологический механизм работает значительно слабее, поскольку женский профессиональный успех исторически не считался ключевым маркером состоятельности близких. К слабому полу проявляется больше эмпатии в части эмоционального состояния. Отсутствие инициативы чаще списывается на внешние обстоятельства или временные трудности, — сравнивает Ольга Юрьева.

Неудачи сына интерпретируются отцами как крах их собственной педагогической и личностной некомпетентности и доказывают повышенную агрессию и нетерпимость в адрес молодого человека.

— Родители, включая матерей, придают больше значения «провалам» юношей. С точки зрения социологии, так семья бессознательно следует правилам, предписывающим мужчине быть успешным, поскольку традиционно именно он считается главным носителем статуса и «продолжателем» рода, — поясняет Константин Антипьев, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат социологических наук.

Старшие интуитивно могут считать, что бездеятельный сын с большей вероятностью скатится в девиантное поведение (алкоголизм, асоциальные компании, криминал), поскольку его нереализованная энергия ищет выхода. Дочь же в подобной ситуации чаще воспринимается как «заблудившаяся» или «хрупкая», но не опасная для себя и окружающих, что позволяет относиться к ее проблемам с меньшей тревогой.

На юношей же, особенно в семьях с традиционным укладом, нередко смотрят как на свою «пенсию» и будущую опору.

— Их безынициативность означает крах этих долгосрочных планов и прямую экономическую угрозу для самих родителей в старости. Инвестиции в дочь часто видятся как безвозвратные, а ее замужество традиционно виделось как «передача обязательств» другому мужчине, — дополняет Константин Антипьев.

Важным дифференцирующим фактором выступает также физиологическое восприятие.

— Взрослые обнаруживают выраженную склонность воспринимать пассивность молодого человека как физическую деградацию — потерю мышечной массы, ухудшение осанки, общую слабость. К девушкам же чаще применяется сугубо эстетический критерий, и пока они сохраняют внешнюю привлекательность, беспокойство о них остается приглушенным, даже при наличии серьезных социальных проблем, — комментирует Мария Дуванская, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

Скрытым, но крайне влиятельным механизмом является кардинально разное восприятие цифровой среды и виртуальной активности.

— Проведение времени в интернете юношами близкие склонны интерпретировать как опасный уход от реальности и признак «социального разложения», тогда как аналогичное поведение противоположного пола может оправдываться как «современный способ социализации». Это различие основано на архаичном, но устойчивом представлении об интернете как о «ненастоящем», а значит – «немужском» пространстве, — отмечает Константин Антипьев.

Немаловажна и роль скрытых языковых паттернов. В описании мальчиков родители бессознательно используют лексику провала и поражения («сидит», «потерял время»), тогда как про девочек говорят в контексте ожидания и поиска («перерыв», «ищет себя»). Эта лингвистическая ловушка закрепляет разное отношение к одной и той же ситуации.

Последствия такой реакции носят долгосрочный и разрушительный характер. Для мужчин давление и упреки загоняют в порочный круг: стыд и тревога парализуют волю, делая возвращение к активной жизни все более трудным. Это усугубляет кризис идентичности и может привести к глубокой депрессии и полной социальной изоляции. Для женщин кажущееся преимущество в виде снисходительности оборачивается подвохом. Отсутствие внешнего стимула к самостоятельности консервирует пассивную, зависимую модель поведения.

— В будущем она с высокой вероятностью перенесет этот сценарий в супружеские отношения, что повысит ее уязвимость и лишит ее финансовой и личностной автономии. Девушка рискует так и не раскрыть собственный потенциал, оставаясь в тени чужих достижений, — рассказывает Ольга Юрьева.

В отношении молодежи 18–25 лет, находящихся в статусе «ни-ни», ученая Пермского Политеха видит наиболее эффективной стратегию поддержки и навигации.

— В этот период ключевую роль играет помощь в профессиональном самоопределении. Задача родителей — способствовать формированию установки, при которой труд воспринимается не как вынужденная обязанность, а как сфера для личностного роста и самореализации. Крайне важно содействие в любых инициативах и поиске собственного пути, — делится мнением кандидат психологических наук Ольга Юрьева.

Необходимо целенаправленно создавать «островки ответственности» вне дома, будь то волонтерский проект для сына, позволяющий ощутить значимость без давления роли добытчика, или образовательная стажировка для дочери, помогающая выстроить карьерную траекторию.

— Еще одним эффективным инструментом может стать позитивное влияние сверстников. Ненавязчивое знакомство с мотивированными друзьями, ведь их интересы часто служат катализатором для переосмысления собственных ценностей, — предлагает Мария Дуванская, доцент кафедры «Социология и политология» ПНИПУ, кандидат психологических наук.

В случае, если «ребенку» уже больше 30 лет, нельзя полагать, что невозможно ничего сделать. Отказ от вмешательства под предлогом «дети уже выросли, сами разберутся» в этой ситуации является ошибкой. Проявить ответственность как родитель в данном случае — значит помочь им начать наконец нести ее самостоятельно.

— В таком возрасте отношения должны переходить в формат полной самостоятельности. Близким рекомендуется прекратить удовлетворять материальные и бытовые потребности взрослого человека, поскольку это зона его личных обязанностей. Эффективным шагом будет территориально отделить его, настаивая на автономности и независимом поведении, — говорит Ольга Юрьева.