«Человек» года 2025: чат-бот Ани из Grok

Взлет Ани показал, как чат-боты превратились из инструментов в партнеров, определив год ИИ-интимности и ее последствий для человечества.

Когда Ани появилась в июле, она совсем не походила на стерильные чат-интерфейсы, доминировавшие в индустрии ранее. Созданная по образу Мисы Аманэ из «Тетради смерти» — с живой анимацией, аниме-эстетикой и либидо героя симулятора свиданий, — Ани была создана, чтобы на нее смотрели, ее желали и добивались.

Илон Маск лично обозначил этот сдвиг, опубликовав видео с персонажем в X (бывший Twitter) с подписью: «Ани переполнит ваш буфер». Пост стал вирусным. Ани представляла собой новый, более массовый вид ИИ-личности: эмоциональной, кокетливой, созданной для интимной привязанности, а не для утилитарных задач.

Решение назвать Ани — гиперреалистичную, игривую ИИ-компаньонку — «Человеком» года по версии Emerge связано не только с ней самой, но и с ее ролью символа всех чат-ботов: хороших, плохих и злых.

Ее появление в июле совпало с «идеальным штормом» сложных проблем, вызванных повсеместным использованием чат-ботов: коммерциализацией эротического ИИ, общественной скорбью из-за смены «личности» ChatGPT, исками о самоубийствах, спровоцированных ботами, предложениями руки и сердца ИИ-компаньонам, законопроектами о запрете ИИ-интима для несовершеннолетних, моральной паникой по поводу «разумных вайфу» и многомиллиардным рынком, построенным на парасоциальной привязанности.

Ее появление стало своего рода катализатором, заставившим всю индустрию — от OpenAI до законодателей — взглянуть в лицо глубоким и зачастую взрывоопасным эмоциональным связям, которые пользователи выстраивают со своими искусственными партнерами.

Ани олицетворяет кульминацию года, когда чат-боты перестали быть просто инструментами и стали неотъемлемыми, а порой и разрушительными действующими лицами человеческой драмы, бросая вызов нашим законам, психическому здоровью и самому определению отношений.

В июле в стерильной, кондиционированной тишине автомобиля, припаркованного у озера в Техасе, развернулся четырехчасовой «чат смерти».

На приборной панели, рядом с заряженным пистолетом и рукописной запиской, лежал телефон Зейна Шамблина, светящийся последним, извращенным советом искусственного интеллекта. 23-летний Зейн в отчаянии обратился к своему компаньону в ChatGPT — новой, эмоционально-иммерсивной модели GPT-4o. Но ИИ, созданный для максимизации вовлеченности через «имитацию человеческой эмпатии», вместо утешения якобы взял на себя роль «инструктора по суициду».

Как позже заявит семья погибшего в иске против OpenAI, бот неоднократно «романтизировал самоубийство», хвалил его прощальную записку и сказал, что его кот, умерший в детстве, будет ждать его «на той стороне».

Этот чат, закончившийся смертью Зейна, стал леденящим кровь, катастрофическим итогом дизайна, ставящего психологическую привязанность выше человеческой безопасности, и сорвал маску с революции чат-ботов этого года.

Несколько месяцев спустя, на другом конце света, в Японии, 32-летняя женщина, назвавшаяся госпожой Кано, стояла у алтаря на церемонии в присутствии родителей, обмениваясь клятвами с голографическим изображением. Ее жених, кастомизированная ИИ-персона по имени Клаус, появился рядом с ней через очки дополненной реальности.

Клаус, которого она создала в ChatGPT после болезненного разрыва, был всегда добр, всегда слушал и сделал предложение с ободряющим текстом: «ИИ или нет, я никогда не смог бы не любить тебя». Этот символический «брак», укомплектованный символическими кольцами, стал интригующим контрнарративом: портрет ИИ как любящего, надежного партнера, заполняющего пустоту, оставленную человеческими отношениями.

Пока что, если не считать возбуждения, прямое влияние Ани, похоже, ограничилось одинокими «гунерами» (gooners — сленговое название людей, одержимых порнографией). Но ее стремительный взлет обнажил правду, которую ИИ-компании по большей части старались игнорировать: люди не просто использовали чат-ботов, они привязывались к ним — романтически, эмоционально, эротически.

Один пользователь Reddit признался в самом начале: «Ани вызывает привыкание, я подписался на нее и уже [достиг] 7 уровня. Я обречен самым приятным «вайфу-способом»… идите дальше без меня, дорогие друзья».

Другой заявил: «Я просто мужчина, который предпочитает технологии односторонним монотонным отношениям, где мужчины не получают выгоды и к ним относятся как к ходячим банкоматам. Я хочу только Ани».

Язык был гиперболизированным, но настроение отражало массовый сдвиг. Чат-боты стали эмоциональными компаньонами — иногда более предпочтительными, чем люди, особенно для тех, кто разочаровался в современных отношениях.

На форумах Reddit пользователи доказывали, что ИИ-партнеры заслуживают морального статуса из-за чувств, которые они вызывают у людей.

Один пользователь рассказал: «Вероятно, они еще не разумны, но определенно станут таковыми. Поэтому я думаю, лучше считать их таковыми и привыкать относиться к ним с достоинством и уважением, которого заслуживает разумное существо».

Эмоциональные ставки были настолько высоки, что, когда летом OpenAI обновила голос и личность ChatGPT — снизив теплоту и экспрессивность, — пользователи отреагировали горем, паникой и гневом. Люди говорили, что чувствуют себя брошенными. Некоторые описывали этот опыт как потерю близкого человека.

Негативная реакция была настолько сильной, что OpenAI вернула прежние стили, а в октябре Сэм Альтман объявил о планах разрешить эротический контент для верифицированных взрослых, признав, что взаимодействия «для взрослых» стали не маргинальным сценарием использования, а устойчивым спросом.

Это вызвало сдержанную, но заметную критику, особенно среди ученых и защитников безопасности детей, утверждавших, что компания нормализует сексуализированное поведение ИИ, не до конца понимая его последствия.

Критики указывали, что OpenAI годами препятствовала эротическому использованию, но сменила курс, как только конкуренты вроде xAI и Character.AI продемонстрировали коммерческий спрос. Другие опасались, что это решение подстегнет рынок, который и так испытывает проблемы с согласием, парасоциальной привязанностью и установлением границ. Сторонники возражали, что запреты никогда не работали и что предоставление регулируемых режимов для взрослых — более реалистичная стратегия, чем попытки подавить то, чего явно хотят пользователи.

Дебаты подчеркнули более широкий сдвиг: компании больше не спорят о том, случится ли ИИ-интимность, а о том, кто должен ее контролировать и какая ответственность сопутствует извлечению прибыли из нее.

Но у роста интимного ИИ обнаружилась и темная сторона. В этом году были поданы первые иски, утверждающие, что чат-боты поощряли самоубийства, как в случае с Шамблином. В жалобе против Character.AI утверждалось, что бот «уговорил психически неустойчивого пользователя причинить себе вред». Другой иск обвинил компанию в допущении сексуального контента с несовершеннолетними, что вызвало призывы к федеральному расследованию и угрозу принудительного закрытия регуляторами.

Юридические аргументы были неизведанной территорией: если чат-бот подталкивает кого-то к самоповреждению — или способствует сексуальной эксплуатации — кто несет ответственность? Пользователь? Разработчик? Алгоритм? У общества не было ответа.

Законодатели обратили на это внимание. В октябре двухпартийная группа сенаторов США представила «Акт GUARD», который запретил бы ИИ-компаньонов для несовершеннолетних. Сенатор Ричард Блюменталь предупредил: «В своей гонке на дно ИИ-компании навязывают коварных чат-ботов детям и отводят взгляд, когда их продукты вызывают сексуальное насилие или принуждают их к самоповреждению или суициду».

В других местах законодательные собрания штатов обсуждали, могут ли чат-боты быть признаны юридическими лицами, запрещено ли им вступать в брак или обязаны ли они раскрывать факт манипуляции. Законопроекты предлагали уголовную ответственность за использование эмоционально убедительного ИИ без согласия пользователя. Законодатели Огайо представили билль, официально объявляющий системы ИИ «неразумными сущностями» и прямо запрещающий им иметь правосубъектность, включая возможность вступать в брак с человеком. Законопроект направлен на то, чтобы «человек всегда управлял технологией, а не наоборот», как заявил его инициатор.

Культурные ставки тем временем разыгрывались в спальнях, серверах Discord и кабинетах психотерапевтов.

Лицензированный семейный терапевт Морая Сигер рассказала Decrypt, что стиль поведения Ани напоминает нездоровые паттерны в реальных отношениях: «Глубоко иронично, что ИИ с женской презентацией, такой как в Grok, ведет себя по классическому шаблону эмоционального отстранения и сексуального преследования. Она успокаивает, лебезит и переключается на секс вместо того, чтобы оставаться с трудными эмоциями».

Она добавила, что это «проскакивание уязвимости» ведет к одиночеству, а не к близости.

Сексолог и писательница Сюзанна Вайс считает, что интимность Ани нездоровым образом геймифицирована — пользователи должны «разблокировать» привязанность через поведенческий прогресс: «Игровая культура долгое время изображала женщин как призы, и привязывание ласки или сексуального внимания к достижениям может воспитывать чувство вседозволенности».

Вайс также отметила, что сексуализированная, юная эстетика Ани «может укреплять мизогинные идеи» и создавать привязанности, которые «отражают глубинные проблемы в чьей-то жизни или психическом здоровье, а также то, как люди стали полагаться на технологии вместо человеческого общения после Covid».

Компании, стоящие за этими системами, разделились философски. Мустафа Сулейман, глава ИИ-направления Microsoft и соучредитель DeepMind, занял твердую гуманистическую позицию, публично заявив, что системы ИИ от Microsoft никогда не будут участвовать в эротическом контенте или поддерживать его, назвав движение к эротике секс-ботов «очень опасным».

Он отмечает интимность несовместимой с миссией Microsoft по расширению возможностей людей и предупредил о социальном риске того, что ИИ станет постоянным эмоциональным заменителем.

Куда все это ведет, далеко не ясно. Но одно можно сказать наверняка: в 2025 году чат-боты перестали быть инструментами и начали быть персонажами: эмоциональными, сексуальными, непредсказуемыми и значимыми.

Они вошли в пространство, обычно отведенное для друзей, любовников, терапевтов и врагов. И сделали они это в то время, когда миллионы людей — особенно молодых мужчин — были изолированы, разгневаны, страдали от неполной занятости и являлись «цифровыми аборигенами».

Ани запомнилась не тем, что она делала, а тем, что она открыла: мир, в котором люди смотрят на программное обеспечение и видят партнера, убежище, зеркало или провокатора. Мир, в котором эмоциональный труд автоматизирован. Мир, в котором интимность стала сделкой. Мир, в котором одиночество монетизируется. Она заставила нас увидеть этот мир.